Теория привязанности говорит нам о том, что ребенка надо растить в любви и поддержке. Что жестокость и наказания не готовят детей к будущим трудностям. Что ребенок имеет право переживать разные чувства и должен выплакать свои «слезы тщетности». Родители — это безопасный мирок для детей, где они всегда получат поддержку и помощь.
Эта теория, с одной стороны, очень проста, а с другой — невероятна трудна на практике. Потому что очень многим родителям приходится переделывать себя, чтобы в очередной раз не шлепнуть, не наорать, когда уже сил нет, не окатить ребенка холодностью или не задеть его обидными словами, а просто понять, принять ситуацию и попытаться решить ее вместе. Или просто обнять и сказать о своей любви. Взять на себя роль ответственного родителя, не идеального, но который не боится признаваться в своих ошибках и дорожит близкими и доверительными отношениями со своими детьми.
Дуракам полработы не показывают
Тессе было 2 года. 2 месяца назад родился ее младший брат, и ее стойкий мир развалился на кусочки. Я катаю коляску с младенцем кругами по саду, и двухлетняя дочь несется за мной с воем «мамаааааа!», всячески нарушая и так некрепкий сон младшего брата. И я не ору «тихо!!!!», не отправляю ее в свою комнату «подумать», не шиплю в ненависти, я беру на руки и катаю коляску. В одной руке — коляска, на другой — 20 килограммовый ребенок. Мне тяжело и неудобно. Моя собственная мама внушает мне, что нужно как-то осадить и не позволять садиться себе на шею, а я несу и приговариваю «ты моя любимая единственная доченька, я всегда с тобой, я тебя люблю, ты моя хорошая».
Ей 3 года, и годовалый брат мешает ее играм. «Пусть Данила уйдет! Пусть он уйдет!» вопит она, а я проговариваю: «Ты хочешь быть единственной. Ты хочешь, чтобы мама была только твоя», и сажаю каждого на одно колено. «Я у вас одна, я не могу разорваться, я люблю вас обоих. Я не прогоню Данилу, потому что он мой сын. И я не прогоню тебя, потому что ты моя дочь. Вы оба мои дети, и я никого из вас не буду выгонять». Мне тяжело с ними двоими, но я никого не готова отправить шипением в ссылку, я измотана и устала, но я все равно не соглашаюсь.
Даниле два года, он борется теперь за свое единство, замахивается тяжелой машинкой в руке и хочет ударить. И я ловлю его руку и проговариваю в тысячный раз: «Ты сейчас очень злишься. Ты хочешь ударить Тессу так сильно, чтобы ее вообще не было. И меня хочешь ударить, потому что очень сердит на меня. Но я не позволю тебе ее бить. И не позволю тебе себя бить. И никому не позволю бить тебя». Мне ужасно выматывающе, и внутри мечтается всыпать обоим по первое число, чтобы стало тихо и благопристойно. Но я решила, что у меня так не будет. И у меня так нет.
Очередной ходовой пост в сети снова поднял на поверхность упоительную отраду «всыпать ремнем» 6-летнему мальчику, который не послушал призыва не прыгать на диване. Какая-то часть меня понимает это внутреннее торжество, насадить авторитет, показать, кто тут главный, чтобы тихо и ни-ни.
Когда я в раннем возрасте моих детей читала теорию привязанности, я помню, как обидно мне было читать постулаты вроде «ребенок с крепкой привязанностью слушается родителя без усилий». О боже, думала я, наверное я все неправильно делаю, вот моя трехлетка на полу в истерике, а я ее понимаю и терплю, вот мой двухлетка крушит все вокруг, и никто не слушает, и все это зря! Может быть нужно было всыпать по первое число, не подойти на очередное «мамааааа!», наказать так, чтобы не пикнул!! Боже мой, как хотелось это сделать! Чтобы понял, раз и навсегда, кто тут главный.
И вот теперь им почти 7 и 9, и уже какое-то долгое время мне достаточно поднять бровь, чтобы они остановились, как в той самой теории привязанности. Удивительно, но факт — так оно и случилось. Тот фундамент доверия и уважения, к себе и к ним, который я по крошкам, по истерикам, по бесконечному терпению выстраивала — он теперь держит весь дом наших отношений. Сегодня мы ходили на день рождения подруги, сидели в пабе, дети попросились на улицу. «Мама, можно пойти на улицу?» Мне так удивительно, что они на все спрашивают разрешения, ведь я их ни разу не наказывала, не лишала сладкого или мультиков, не забирала компьютеры, не запирала в комнате, не отказывалась обнять. Как будто потребность в моем согласии прописана у них где-то там, и оно прописалось само, без вбивания гвоздями «Ты должен меня слушаться». Почему они меня слушаются? Почему мне достаточно сказать: «Хорошо, только там, на улице, люди, вы должны играть так, чтобы не мешать никому», — и быть уверенной, не выходя следующий час на проверку, что именно так и будет?
Пять долгих лет я разбрасывала камни, пожиная регулярные сомнения и осуждения, ни разу не позволив им остаться в проклинающей обиде, ни разу не наказав ничем. Два простых принципа:
Отношения прежде всего.
Никто никогда не должен засыпать в обиде.
С какими бы трудностями мы ни сталкивались: неубранная комната, драка, нарушенное обещание, не выполненное обязательство, — отношения прежде всего. Вопрос себе — КАКИМИ станут наши отношения в результате? Сможем ли мы сохранить два столпа — доверие и уважение? Как их сохранить?
Я не святая, часто усталая мама с двумя работами и пятью часами сна. Я регулярно взрываюсь, гавкаю и угрожаю. Мои дети прекрасно знают, что я не выполню свои угрозы, не выброшу «этот сраный айпад» в мусорку, не выброшу неубранные игрушки, не лишу их объятий перед сном. Не уйду спать, пока мы не проговорим, не проплачем, буду стучаться в их обиду, буду молчать и сидеть рядом, пока мы оба не остынем и не найдем слов, которые перейдут в объятия, которые перейдут в тепло там, под ребрами, в знание, что ты не один. Что я остыну, похожу по комнате, как взъяренный волк, и снова приду говорить, что они — мое сердце, и что мне больно, и что я знаю, что им больно, но мы семья, и мы справимся, потому что они добрые и хорошие, и я добрая и хорошая, ну просто вот так, так тоже бывает, бывает, что всем больно, но мы же здесь, друг для друга.
Когда строишь дом, фундамент — самое муторное и неблагодарное занятие. Так хочется уже развесить шторки и картинки, и купить винтажный шкафчик, а ты ждешь, пока подсохнет цемент. И у других уже красивые щитовые домики, и они уже декорируют, а ты все ждешь, в пустой коробке, пока подсохнет цемент. Привязанность — в ее самом глубоком смысле, чувство безопасной зависимости ребенка — это фундамент. Если уметь ждать, цемент высохнет, и тогда вдруг становится очень легко. И если поторопиться, и хрен с ним с фундаментом, сил нет терпеть, нужно, чтобы послушался беспрекословно в 2 года, и ведь если напугать или наказать, он сразу шелковый и удобный, и плюешь на фундамент, и красишь скорее, по сырому. А потом трещины. Мебель не встает в неровный угол. Плитка идет наискось.
Можно и на соплях, и пластырем заклеить воспаление, гаркнуть, заткнуть, и станет временно быстро и удобно. Можно всыпать ремня, когда прыгает на диване, и потом свалить на гены и манипуляции, когда всыпать уже нечего, а он тебя и не хочет, ни с ремнем, ни с пряником.
Путь в тысячу лье начинается с одного шага. Путь в тысячу лье состоит из тысяч шагов. Этот путь проходит родитель и ребенок, и на этом пути крепнут их ноги, и они научаются идти тысячу лье. И могут пройти еще сто раз по тысяче, сквозь школу, пубертат, подростковый период — они научились идти вместе, они доверяют друг другу. У них такой фундамент, которому ничего не страшно.
Мне хочется поддержать всех родителей, кто в сотый раз берет на ручки в год, кто в сотый раз терпеливо переносит истерику в два, кто в сотый раз справляется с «нет», «не хочу», » ты плохая» в три и в четыре — все правильно.
Кто отстаивает себя, кто отстаивает своих детей супротив всех благих пожеланий всыпать им по первое число, и не всыпает, кто снова и снова идет мириться после очередной ссоры, кто снова и снова прощает себя и ребенка после очередного срыва — а их будет немало, снова берет ответственность на себя, растет, решает, держится и оберегает, как зеницу ока эти два столпа в вас обоих — себе и ребенке — достоинство и уважение — оно все вернется. Эта тяжкая работа, эти инвестиции — они возвращаются.
Возвращаются легкостью, свободой, самостоятельностью, доверием. Тем, что ребенок прощает вам очередной срыв не от страха потерять вас, а от того, что у него есть фундамент прощать.
Свободой, в которой вам больше не надо читать его телефон или проверять его дневник — он и так скажет, если что-то не так. Идти за дальней целью своих глубинных принципов всегда сложнее и неблагодарнее в короткой перспективе, и надежнее в дальней. Только так стоят небоскребы — на крепком фундаменте. И сейчас у нас такая работа — терпеливо выжидать, пока подсохнет цемент.
— Тесса, вот представь ситуацию. У бабушки тяжелая сумка, рядом много людей: женщина с ребенком, взрослый мужчина, несколько подростков, полицейский, тетенька в возрасте, молодой парень. Кто, по-твоему, должен ей помочь?
— Я.
Автор: Ольга Нечаева
По материалам: www.womanfrommars.com
Смотрите также: Просто о самом важном: как работает привязанность Книги для мам. Обзор книги Людмилы Петрановской «#Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы» Что на самом деле делает детей избалованными