Мамы, готовые на все ради детей. Работать, тянуть за двоих, не обращать внимания на себя и свои потребности, потому что так сложились обстоятельства и больше некому. Усталость, боль и душевные травмы складываются внутри, как монетки в копилке. Но разве все это не ради ребенка?
Каждый родительский выбор сказывается на ребенке. Иногда родители, загнав себя в угол, выбирают наихудшие сценарии, с которыми приходится жить детям. Мы можем игнорировать свои проблемы со здоровьем, травмы прошлого, неудачи в личной жизни, думая, что ребенок должен быть на первом месте. Но забываем, что счастливые дети растут только у счастливых родителей.
Пронзительная история от психолога Ирины Елецкой.
Не убивай себя, мама! Маленькая повесть о большой боли
Она умерла у него на руках. В страшных муках. Жизнь навсегда разделилась на «до» и «после».
Он всегда любил женщин. А женщины любили его. Его не любить очень сложно.
Балагур и романтик, бизнесмен с дворовыми замашками. Жесткий и бескомпромиссный в делах, может вмиг стать сентиментальным, растрогаться от какой-нибудь дурацкой комедии или мелодрамы. Не до слез, конечно, — плачущим его никто никогда не видел — но до полного умиления.
Обожает гостей и шумные посиделки. Дома обязательно встретит вас пельменями собственной лепки. Со сметаной и с маслом. Без уксуса. У него этих пельменей целый морозильник всегда. Убывают — лепит новые.
Он постоянно пребывает в состоянии бурного романа или уже спокойного стабильного союза. За спиной — несколько удачных браков. В отношения вкладывается по-честному, дорожит ими. И женщины это ценят безмерно.
Вот только… бросают его. Нет, они не предпочитают ему других мужчин, не изменяют и не предают. Они то уезжают учиться заграницу, да так там и остаются, то вынуждены бывают вернуться в родной город, где стареньким родителям понадобился уход. Кто-то подался в церковь, кто-то вернулся к бывшему мужу ради детей, у кого-то еще какие-то обстоятельства непреодолимой силы…
Он давно смирился. После очередной вынужденной разлуки всегда тоскует. Уходит с головой в себя и в работу. Гостей не зовет. Пельмени не лепит. Одержимо раскручивает какой-нибудь новый бизнес-проект.
Но через какое-то время природный оптимизм и жажда жизни берут верх над меланхолией, он очаровывается новой избранницей и с прежней силой и вдохновением погружается в водоворот чувств.
По большому счету, жизнью своей он доволен. Успех, деньги, любимые женщины… Чего еще можно желать.
Вряд ли бы что-то когда-нибудь привело его в кабинет психолога, если бы не одно обстоятельство. В последних отношениях, когда ему было уже за сорок, у него родилась дочка. Он ее обожает. И очень боится потерять, если ее мама тоже уйдет от него.
– Я не могу потерять еще и ее!
Прошу рассказать о себе. Начинает с самого детства.
Родители развелись рано. Мать растила его одна. С отцом виделись, но не часто. Материально он помогал, но немного. Все тяготы и заботы по воспитанию сына и обеспечению их маленькой семьи легли на мамины плечи.
Она не роптала. Работала на фабрике игрушек в две смены. Дома бывала редко. Старалась, как могла, дыры латать в бюджете, чтобы сына поднять.
По-настоящему его воспитала улица. Улица была и семьей, и школой. Там он учился дружить, защищать себя и товарищей. Выживать, когда приходилось. Там узнавал законы чести и совести. Формировал свой личный моральный кодекс. Там проходил свою мужскую инициацию. Влюблялся и взрослел.
Времени, проведенного с мамой, он почти не помнит. Помнит свой первый велосипед, который мама купила. Он был крут. Не велосипед, а он сам на велосипеде. Велосипед тоже был хорош. Мало кто из его дворовых товарищей мог похвастаться новеньким блестящим великом. Катались на нем все по очереди.
А еще помнит пельмени, которые они с мамой лепили. Это бывало очень редко. Но это, пожалуй, одно из самых любимых воспоминаний детства… Мама выглядела такой счастливой в эти моменты…
Тоскуя по маминому вниманию, влюбляться он начал рано. Девчонки отвечали взаимностью. Дворовая романтика и природное обаяние в сочетании с рано сформировавшимся мужским характером брали любую крепость. Даже без приступа и длительной осады.
Его первые серьезные отношения начались, когда он учился в девятом классе. Она была одноклассницей. Их красивому полудетскому роману завидовала вся школа. Включая учителей.
После школы у нее — институт, у него — армия. Дождалась. Встреча была и нежной, и страстной. Решили пожениться. Нужны были деньги на свадьбу и на новую семейную жизнь. И снова: у нее институт, у него — Север.
С Севера вернулся мужчиной совсем взрослым, готовым взять ответственность и за жену, и за детей, когда родятся. Сложности семейной жизни не пугали. Довольно быстро открыл свой бизнес. Денег на все теперь хватало — на свадьбу, на будущую молодую семью. И маме на счастливую старость. Хватит уже ей вкалывать. Зарабатывать он научился. И не только на хлеб с маслом, но и на красивую жизнь.
Свадьба была веселой и звонкой, разухабистой. С криками «горько», поцелуями, песнями и драками. Все, как полагается. В самый разгар веселья молодые под шумок сбежали. Их ждал роскошный номер с ландышами и шампанским в одной из лучших гостиниц города…
На следующий день ему нужно было зачем-то заехать домой. Он уже не помнил, зачем. Молодая жена осталась ждать в гостиничном люксе, куда он пообещал очень быстро вернуться…
…Его мама была еще жива, когда он пришел. У него не было никаких дурных предчувствий, пока он поднимался по лестнице на пятый этаж своей хрущевки. Дверь в квартиру оказалась незапертой. Это было странно. Смутное, необъяснимое чувство тревоги, зародившееся где-то внутри него, поднималось от живота к горлу и заполнило собой все, когда, войдя, он почувствовал посторонний резкий запах.
То, что он увидел, на какое-то время парализовало его. Он не мог шевелиться, кричать, дышать. На полу возле стола — разбившаяся бутылка из-под уксусной эссенции. На столе — записка, написанная маминой рукой: «Сынок, я сделала для тебя все, что могла. Больше я тебе не нужна. Теперь о тебе есть кому позаботиться. Будь счастлив».
Она умерла у него на руках. В страшных муках.
Он рассказывал об этом совсем спокойно. Его лицо выражало безучастность. Казалось даже, что он слегка улыбается. А мое сердце заливалось слезами и рвалось на части. От боли и ужаса.
Я не знаю, что он мог чувствовать тогда. Но то, что чувствовала я, не имевшая никакого отношения к рассказанному событию, спустя двадцать лет после того, как оно произошло… Мне сложно описать словами.
Не знаю, какими должны были быть боль, ужас и отчаяние человека, держащего на руках свою еще живую мать, которая себя убила. Убила так страшно, выбрав мученическую смерть. Какими должны были быть ужас и отчаяние, гнев и чувство вины сына, лишенного права сказать маме: «Не убивай себя! Живи!». Что он мог чувствовать, читая мамино «будь счастлив». И что это был за нож, которым он отрезал все эти чувства, чтобы как-то выжить.
Он выжил. И тогда, и потом. Каждый раз, теряя кого-то, выживал.
И наказ мамин выполнил.
Его счастье босыми ножками бежит ему навстречу, когда он приходит домой после трудного дня. Обнимает его за шею и звонко смеется. И это счастье он ни за что никому не отдаст и не потеряет!
Для этого ему придется вернуться в ту боль и тот ужас и прожить свое замороженное горе. Чтобы жить дальше.
Он пока не знает, что именно побудило его прийти ко мне снова.
Потом еще.
И еще.
И еще…
Мы разговаривали на самые разные темы. О мужской дружбе и о женщинах (он настоящий ценитель их красоты, и душевной, и физической), о бизнесе и о рыбалке. У него всегда была припасена какая-нибудь аппетитная история. Он доставал их, как Дед Мороз достает из мешка свои подарки. И смаковал, радуясь, как ребенок, когда я забывалась и начинала слушать его, раскрыв рот. Со стороны наше общение могло бы быть похожим на приятельскую болтовню.
Вот только, о чем бы мы ни болтали, сквозь легкость и непринужденность слов с каждым разом все явственнее пробивался резкий и разъедающий запах уксуса. К концу сессии заполняя собой все пространство. Тогда он говорил, что стало душно, и просил открыть окно.
Каждый раз, когда он, приходя в одно и то же время, в одно и то же место, заставал меня в кабинете, он как будто немного удивлялся, что я все еще здесь. Как будто ему было трудно в это поверить. В то, что я никуда не уйду. Всего несколько секунд длилось легкое замешательство. Потом он проходил, устраивался в кресле (от этого становилось сразу как-то уютнее) и начинал травить свои байки.
Прошло много времени, прежде чем он смог заплакать…
P.S. Анюта растет совершенной пацанкой. Ее нежное имя совсем не соответствует ее мальчишескому темпераменту. Она умеет кататься на коньках и на роликах, играть в снежки, строить крепости из снега, а летом — шалаши. Ее научил папа. Вместе они играют в индейцев и первооткрывателей.
Сегодня у Анюты день рождения. Ей шесть лет. Она очень волнуется. Папа обещал ей собаку. Аня точно знает, что раз обещал, то обязательно подарит. И сегодня у нее будет свой собственный Настоящий Живой Щенок!
Автор: Ирина Елецкая
По материалам: www.b17.ru